Как известно, любой «настоящий» кризис легко можно определить по наличию «пустых полок» в магазинах. Это вам любой житель постсоветского пространства скажет. Правда, тогда Великая Депрессия – не кризис, а так, легкое недоразумение. Для жителя постсоветского пространства, конечно. Однако как бы то ни было, но если использовать данный критерий, то никакого кризиса нет в помине. Достаточно посетить ближайший супермаркет, чтобы увидеть, как он – так приятно для глаза «постсоветчика» — заставлен самыми разнообразными товарами. Впрочем, если перейти от обозрения их к более привычному способу потребления, то можно получить некий сюрприз…
К примеру, рассматривая такой, вроде бы «мясной» товаре, как колбаса, «совершенно неожиданно» может обнаружится такой, казалось бы, неподходящий компонент, как соевый или «растительный» белок. Впрочем, скорее наоборот – этот самый белок стал настолько привычным явлением, что его упоминание уже не вызывает ровным счетом ничего. Это наоборот, найти «колбасное изделие», его не включающее давно уже стало сложным квестом. К примеру, вчера, зайдя в супермаркет, я специально просмотрел почти все лежащие на полки колбасы. Оказалось, что данная составляющая стала нормой не только для вареной колбасы, но и для всевозможных «лопаток» и «шеек». Более того, даже копченая колбаса, которая до недавнего времени, как казалось, изготавливалась исключительно из мяса (вопрос только, какого?), в большинстве своем оказалась «соевой». Причем речь идет об изделиях ценой до 1000 рублей за килограмм! Как говориться, совершенству нет предела…
Именно поэтому последнее время колбасу я практически не покупаю. Однако интересно наблюдать за развитием данного типа продовольственных товаров – чисто из-за «спортивного интереса».. Хотя может показаться, что тут справедливо говорить не о развитии, а о деградации.Но почему? Ведь разве наполнение подобных продовольственных изделий разнообразными природными и химическими компонентами в противовес однообразному мясу прошлого, не является аналогом усложнения. Ведь как может сравниваться советская «докторская», в состав которой входила лишь говядина, свинина, молоко и яйца (ну, добавлялись еще специи в виде мускатного ореха, соли и сахара) сравниться с современным «коктейлем» из самых невероятных компонентов, вроде свиной шкуры, костной эмульсии, соевого белка и «мяса птица мехобвалки». И это не считая еще огромного числа всевозможных консервантов, загустителей, красителей и стабилизаторов, являющихся результатом работы самой современной химической промышленности!
* * *
Впрочем, шутки шутками – но вопрос остается открытым. Ведь подобный процесс начался не сегодня, и не вчера – и, разумеется, не ограничивается одной колбасой. В магазинах давно уже не найти «настоящих» творожных сырков и плавленого сыра, изготовленного из сыра. Да и обычный сыр все чаще при внимательном рассмотрении оказывается «сырным продуктом», имеющим больше родства с пальмами, нежели с молоком. Что же касается конфет и шоколадок, то сам вопрос о наличии в них шоколада – т.е., продукта переработки какао-бобов – давно уж стал риторическим. И масло… И молоко… И сок… В общем, какой продукт не возьми, за очень малым исключением, он окажется вовсе не таким, каким мы привыкли его видеть. Но при этом торговля идет, как можно увидеть, достаточно бойко, причем в последнее время супер- и гипермаркеты – т.е., как раз те места, где указанная «подмена» максимальна – почти полностью вытеснили пресловутые «колхозные рынки» и прочие места продажи более-менее «натуральной» еды. (А если таковые остались, то там ассортимент практически не отличается от магазинного.)
Так может быть, все не так уж плохо? Ведь если «соевая» колбаса пользуется спросом, то может, именно она и нужна людям? Причем, как уже говорилось выше, подобное положение относится отнюдь не к нижнему «ценовому сегменту» – это правило было актуально еще лет пять назад, но теперь оно осталось в прошлом. В настоящее время можно увидеть, что «модификации» рецептуры подверглись и относительно дорогие продукты, за исключением, может быть, самого высшего сегмента – ну там черной икры или пресловутого хамона… Так, может быть, ничего страшного в этом нет? Ведь, ну добавляют в колбасу сою, а в сыр – пальмовое масло. И что? На самом деле ведь и та советская «натуральная» еда, с которой мы сравниваем современную магазинную продукция, достаточно сильно от того, что ели, к примеру, лет сто назад. Не получается ли, что то, что сейчас принято называть «фальсификацией», является ни чем иным, как банальным изменением вкусов населения. И увеличеник «соево-химического ассортимента» выступает таким же нормальным процессом, что и произошедший в XX веке переход от «прямого потребления» продуктов сельского хозяйства с рынка/огорода к полуфабрикатам из магазина. (Да, ведь куски мясных туш, колбасы, готовый творог и даже мытая морковь – по сути, полуфабрикат: хозяйке теперь не надо палить кур и сбивать масло, как это было раньше. Даже хранить картошку в погребе стало ненужным.)
Однако, как говориться, есть тут один нюанс… А именно – до определенного времени прогресс в деле кулинарии был направлен к увеличению питательной ценности продуктов. На самом деле, ни продажа разделанного мяса и даже мясных полуфабрикатов, ни изготовление готовых соков, ни переход на фабричные молокопродукты, не изменяли этого параметра. Скорее, наоборот – на «единицу» еды он все время возрастал. Увеличивалось количество белка, жира. (Как показывают современные исследования, ужас диетологов перед жиром оказался мнимым.). Улучшалось усвоение пищи – от той еды, которую ели наши крестьянские предки, у современного человека было бы гарантированное несварение желудка. (И речь идет даже не о нищих русских крестьянах – к примеру, столь любимые в Европе бобы представляют собой блюдо, мягко сказать, на любителя.) В общем, как бы то ни было, но от происходящих изменений жизнь человека однозначно улучшалась – он меньше тратил времени на готовку и энергии на переваривание пищи. Именно в этом плане мыслилась и грядущая «химизация» продуктовой промышленности. Считалось, что ученые создадут полноценные аналоги «природной» еды, дающей человеку полный комплекс незаменимых веществ, но отнимающий у него еще меньше времени и на производство, и на приготовление…
* * *
Надеюсь, теперь стало понятно, что, почемуто-то, все пошло не так? А именно – что вместо реализации указанной цели, развитие науки и производства «повело» отрасль по совершенно иному пути. Ведь если раньше основным направлением модернизации мыслилось улучшение жизни потребителя, то в реальности единственной ее целью оказалось совершенно другое. Увеличение прибыли. Впрочем, можно сказать, что так было и раньше – однако с учетом одной тонкости: до определенного времени конкурировать производителям приходилось как раз с указанным выше «колхозным рынком» (в различных его вариациях господствовавшим даже там, где о колхозах и не слышали). Т.е., основное увеличение прибыли происходило за счет «переманивания» покупателей с того самого «рыночного мяса» на условную «колбасу». В подобных условиях «ухудшать» продукты не было особого смысла, поскольку изменение иных условий приносили большие результаты. В частности, массовое производство позволяло радикально снижать цену, а возможность индустриальной торговли давало несравненные преимущества крупным игрокам.
Ситуация изменилось, когда все покупатели оказались охвачены «супермаркетной системой». Конкуренция в ней оказалась сосредоточена среди крупных производителей – с соответствующим результатом. А именно – единственным способом «привлечения» покупателей в таком случае явилась цена. Снизить же последнюю можно был или уменьшением издержек, или удешевлением самого продукта. Ну, или снижением прибыли – но данный путь означает гибель в столь жестких условиях: тот, у кого мало средств, кто не может себе содержать огромную и затратную систему маркетинга с агрессивной рекламой, неизбежно уничтожается/поглощается «богачами». Так что надеяться на то, что «буржуи нажруться», смешно – вопрос не в «аппетитах», вопрос в жизни и смерти. Однако и снижение издержек в указанном положении невозможно: они у всех примерно одинаковы. Что поделаешь – индустриальное производство с типовыми технологиями. А значит, остается единственно возможный путь.
Впрочем, особенность рыночной конкуренции, неизбежно ведущей к ухудшению продукта, равно и то, почему в реальности не работает ее «канонический» вариант с «голосованием рублем», разбирался неоднократно. В том числе, и мною. Поэтому я не буду останавливаться на данной особенности, просто напомню, что связана она с невозможностью для покупателя объективной оценки качества в некотором диапазоне. Т.е., конечно, полностью «соевую» колбасу или джинсы, разваливающиеся через месяц, он, конечно, отличит – и при наличие выбора покупать не будет. Но вот «вариабельность» в +/- 10% определить без спецооборудования невозможно. Ну, а то, что данная «вариабельность» в условиях «самозамкнутого» процесса через некоторое время может дать более 100% ухудшения качества, потребителя, конечно, не волнует… (Ухудшение «более 100%» означает, к примеру, что та же колбаса не просто начинает делаться из 100% сои, но сама соя начинает заменяться на более дешевые «аналоги». В недалеком будущем, очевидно, это приведет к тому, что пресловутые «колбасные изделия» будут состоять почти целиком из целлюлозы, мела вкусовых наполнителей с небольшим количеством питательных веществ – но это уже футурология. И от всяких «санкций» подобное, между прочим, не зависит – это «естественный», системный процесс…)
* * *
О подобном, как не удивительно, давно уже писали всевозможные авторы (например, Станислав Лем). Поэтому гораздо интереснее рассмотреть вопрос: «А имеет ли подобное вообще какой-либо положительный момент? Т.е., ведь, как говорилось, если от «прежнего этапа» развития пищевой промышленности потребитель получил массу преимуществ, то, может быть, и теперь есть какая-нибудь польза. Скажем, еда станет еще доступнее, нежели раньше, «когда в колбасу добавляли, в основном, мясо, а в сыр – молоко». К примеру, сейчас любой человек может купить практически любые продукты без тех самых очередей, что так не нравились антисоветчикам. Может быть, именно это ему и нужно – а недостаток белка, к примеру, он компенсирует в ином месте или иным образом. Ведь, в конце концов, от «студенческих сосисок» еще никто не умер: наличие контролирующих органов позволяет более-менее устранить наиболее вредные подделки. В принципе, именно подобную позицию занимает большая часть сторонников современной системы. Дескать, гораздо лучше, если в магазинах лежит «соевая» колбаса, нежели если там вообще ничего не лежит. Даже если в холодильниках граждан все-таки есть настоящие продукты, добытые в очередях. И наконец, ведь если кто-то захочет настоящего сервелата, то он может его купить –скажем, тысячи за две рублей…
На самом деле, впрочем, последнее верно лишь для больших городов – в небольшие поселки подобные продукты просто не завозят. Да и там, где они продаются, высокая цена неизменно значит, что подобные товары лежат вряд ли являются свежими – ведь количество покупателей, способных их приобрести, ограничено, а значит, оборот мал. И если для того же хамона более долгое хранение есть благо, то для большинства продуктов подобная ситуация означает только одно – они должны иметь в составе большое количество консервантов. Напомню – это для «лакшери-класса». Так что даже при большом желании избавиться от «химии» не удасться. Впрочем, есть и еще более серьезное возражение на вышесказанное. А именно – если посмотреть на указанный выше «целлюлозный» идеал колбасы, к которому она уверенно стремиться, можно понять, что в идее «пусть быдло жрет сою, если оно хочет» есть что-то ни то. Поскольку «быдло» биологически никак от элиты не отличается, а значит, «переварить неперевариваемое» оно не может.
А значит, эти люди банально не получают нужных для себя питательных веществ – что означает или физическую деградацию, или увеличение усилий для того, чтобы добыть необходимое. И это еще не рассматривая тот момент, что потребление указанного «коктейля» из химии и неликвидов – есть не самое полезное занятие. Итогом этого выступает банальное: люди больше едят, сбалансированность питания все время падает, затраты растут, здоровье ухудшается. Да, внешне человек может выглядеть «здоровяком» с т.з. человека прошлого, когда избыточный вес означал доступ к необходимой еде. Но реально способность его к реальной работе оказывается намного ниже. Как не говори, а «обмануть природу» невозможно. Можно обмануть сознание, подсунув ему заменители вкуса и наполнители объема – но для перестройки механизма обмена веществ данного недостаточно. Короче, «настоящего» голода, сейчас конечно, нет – но его и быть не может при нынешнем уровне производительных сил. Но вот деградация человека, ухудшение его здоровья и уменьшение его по настоящему свободного времени – т.е., времени, которое он может потратить на творческую деятельность – не замечать уже нельзя. По сути, homo sapiens превращается в некий аналог «жвачного скота», все свое время и силы обязанного тратить на добычу и переработку низкокалорийной еды. Не сказать, чтобы блестящая перспектива для пресловутого «царя мира».
* * *
Однако то же самое можно сказать не только по поводу данного «класса» товаров. На самом деле, указанная тенденция — замена реального удовлетворения потребностей их «продающимися» заменителями, характеризует все современное общество, как таковое. Причина распространения данной тенденции одна и та же: нынешний рынок давно разделен между практически равноценными «игроками». Причем, порой это разделение вообще фиктивное, т.е., идет борьба между двумя «ветвями» одной корпорации – но общего смысла подобная особенность не меняет. А именно – чем жестче становится конкуренция, тем важнее выступает необходимость получения прибыла «любой ценой». Да, то самое марксистское положение о падении нормы прибыли, которое не отменяется ни в связи с глобализацией (с тем, что порой конкурируют разные «ветви» одной и той же «суперкорпорации»), ни в связи с техническим прогрессом. А значит, чем дальше, тем сильнее становится необходимость «выжимать» из имеющегося рынка как можно больше. Если ранее можно было производить относительно дорогостоящие (имеющие высокую себестоимость) вещь, полагая, что «грамотный покупатель» все равно будет их придерживаться – то теперь подобное невозможно. Не «опуская» себестоимость практически до нуля – т.е., не переводя производство в «дешевые страны», не используя самый дешевый труд, не экономя на всем – кроме маркетинга – просто невозможно выжить в современной экономике.
Получается довольно странная вариация того, что по какой-то причине именуют «потребительским обществом». А именно – чем дальше, тем меньше одна «единица» товара удовлетворяет реальные потребности человека. В итоге кажущееся изобилие оборачивается совершенно неожиданной своей стороной.
http://anlazz.livejournal.com/140290.html
Итак, в основании нынешнего «потребительского общества» лежит не что иное, как указанное еще Марксом уменьшение нормы прибыли при капитализме. Именно их этого свойства, между прочим, марксизм выводит неизбежность пролетарской революции – однако о ней следует говорить отдельно. Пока же можно отметить только то, что еще недавно сама подобная мысль казалась невероятной: ведь как же, современное общество – как известно каждому думающему человеку – в корне отличается от того, что было написано в пыльных книжках прошлого. И даже если Маркс и был прав, то прав он был для «того» капитализма, для капитализма XIX века, с его нищетой и войнами. В настоящее же время ситуация совершенно противоположное: люди страдают не от голода, а от ожирения, да и серьезные войны стали невозможными (из-за ядерного оружия). А «потребительское общество» — это недавняя выдумка современных «хозяев мира» (тут правда, есть вопрос: «открытых» или «тайных» — по которому проходит граница между «аналитиками» и конспирологами), разработанная на основании последних достижений «гуманитарных наук». Так, по крайней мере, считают современные же «думающие люди».
Однако, если внимательно приглядеться к данному «зверю» («потребительскому обществу»), то можно увидеть, что пресловутые «достижения», вроде «протоколов Римского клуба» или тому подобных явлений имеют к нему отношения не больше, нежели широко известные «протоколы Сионских мудрецов». На самом деле, данное «общество» вообще никем не было придумано – просто потому, что инструментария, позволяющего «придумывать», и особенно, внедрять придуманное в реальности, в современном мире нет. (Точнее, почти нет – за исключением марксизма – но он имеет определенные особенности, не позволяющие буржуазии использовать его по «полной».) Более того, то самое «потребительское общество» с его одноразовыми дешевыми товарами, все более превращающимися в самые натуральные отбросы («сраное гавно»), представляет собой ни что иное, как закономерный итог существования капитализма, как такового. Правда, с учетом определенных изменений, произошедших с данной формацией в XX веке – в результате чего, путь ее к своему законному концу оказался несколько менее прямым, нежели виделось 150 лет назад. Хотя, понятное дело, итог от этого не изменяется…
* * *
Итак, «потребительское общество», оно же «общество изобилия». Данный конструкт пришел на смену «общества всеобщего благоденствия», именуемого иногда «социальным государством». Последний же конструкт явился примером сложного процесса взаимодействия капиталистического и социалистического мира, который можно назвать «тенью СССР». Смысл данного процесса состоял в том, что под действием потенциальной «советской угрозы» (во многом, существующей лишь в голове жителей Запада), элита капиталистических стран начала проявлять аномальную «любовь» к основной массе населения. В частности, это выразилось в предоставлении якобы гарантированных социальных благ, вроде здравоохранения и образования, создании пенсионной системы, установления минимальной оплаты труда и улучшения его условий, осуществлении борьбы с безработицей и выплата пособий по ней. В общем, в создании более-менее удовлетворительных условий существования трудящихся – впервые с самого возникновения классового деления. Причем, что интересно – начался данный процесс буквально с самого начала существования СССР, правда, впоследствии был испробован альтернативный «рецепт» борьбы с «советской угрозой» — тот самый, что господствовал в Европе с 1933 по 1945 год и унес более 40 миллионов жизней. Но, к счастью, оказалось, что он не работает…
Поэтому в послевоенное время решили больше не «рисковать», и все-таки пойти по пути «смягчения» эксплуатации – тем более, что обретение Советским Союзом ядерного оружия делал «альтернативу» полностью невозможной. (Выживать в бункерах даже в случае победы элита, понятное дело, не желала.) Итогом всего этого и стало формирование «классического» welfare state, особенно «приятного» в «североевропейском» варианте, когда – за счет относительно многочисленного накопленного богатства – стало возможным дать трудящимся практически социалистические блага. Такой вариант развития общества получил название «скандинавский социализм» (хотя понятно, что данное название абсолютно некорректно), и стал для многих символом кардинального изменения основ цивилизации. Впрочем, и «основной» капитализм развитых стран выглядел довольно неплохо – по крайней мере, ужас недавнего прошлого, с его голодом, безработицей и жалким положением большинства – очень быстро забылся.
Однако после того, как СССР перестал восприниматься, как «государство диктатуры пролетариата», а его лидерство было поставлено под сомнение (т.е., еще до его гибели, но уже на пути к ней), подобная система лишилась своей основы. И совершенно естественно, буржуазия начала массированное наступление на права трудящихся, имея своей целью вернуть то «естественное» положение вещей, что существовало не до Второй Мировой войны даже, а до Первой Мировой. С голодом и безработицей, и чтобы «быдло» особенное не привередничело. Надо сказать, что процесс этот оказался достаточно длительным, и не закончен до сих пор, более того, он еще не перешел в ту фазу, когда каждому становится очевидным, к чему идет дело. Однако основные черты «общества будущего» (а на самом деле, конечно, прошлого) уже ясны. Впрочем, тут нет смысл обсуждать данный процесс. Основной акцент в рамках поднятой темы следует сделать на другом.
А именно – на том, что указанная «социализация» (в смысле, заимствование огромного числа элементов социализма) капитализма привела не только к улучшению жизни большей части людей. Но и снижению роли множества иных капиталистических проблем. В том числе, и снижения нормы прибыли. Напротив, так как социализм по умолчанию означает прогресс и развитие, его «тень», отброшенная на «развитые страны», вела к усилению подобных явлений и в них. А, в свою очередь, этот аномальный уровень развития вел к … увеличению нормы прибыли. Основным механизмом, обеспечивающим подобную особенность, было обширное государственное финансированием высокотехнологических программ. К примеру, на программу «Аполлон» было потрачено 25 миллиардов тех самых полноценных долларов. Для сравнения – тогда «нормальный» американский легковой автомобиль, тот самый, с многолитровым «движком» и размерами среднего грузовика, стоил порядка 2000-3000$. А ведь «Аполлон» был всего лишь одной из огромного числа оборонных и «научных» программ, развернутых только Соединенными Штатами ради соперничества с СССР!
* * *
Итогом этого стали необычайно «теплые» условия, в которых оказался бизнес после Второй Мировой войны. «Закачка» средств, в том числе и в разработку перспективных технологий, с которых умудряются «снимать пенки» до сих пор (тот же «кремниевый процесс»), прямые госзакупки и непрямое вливание средств (скажем, после перевода военной авиации на турбореактивные двигатели естественным образом тот же процесс прошел и в авиации гражданской), наконец, возросшая цена на труд и рост квалификации рабочих, приводящий к увеличению зарплаты (массовое среднее и высшее образование финансировалось за государственный счет – опять-таки, для того, чтобы перегнать СССР) – все это привело к уверенности в том, что экономические кризисы остались в прошлом. Тем самым обидно было убедиться в обратном – как только указанное соперничество начало спадать (в 1970 годы), как прежние страхи очень быстро вернулись на место. 1974-1975 годы стали годами первого послевоенного серьезного кризиса. Правда, прочность созданной системы была еще велика, да и СССР казался отнюдь не слабым противником. Поэтому данный момент удалось купировать относительно «бескровно». Однако это значило, что «классика» возвращается и что следует вспоминать все, что писалось лет сто назад. Если, конечно, СССР не сможет снова выйти на «восходящую» ветку, и вытянуть за собой весь основной мир.
СССР, как это известно, «не вышел». А значит, перед капиталистами очень быстро встал «тот самый», практически забытый вопрос о сокращении нормы прибыли – о котором они предпочитали не говорить, но который непрерывно напоминал о себе. Попытка преодолеть данный барьер через «рейганомику» — т.е., уже сознательную «накачку» базовых отраслей (ВПК, машиностроение) деньгами – провалилась: бороться с «виртуальным противником», которым был сделан издыхающий «андроповско-горбачевский» СССР, конечно, можно. Но данная борьба очень быстро переходит в … виртуальную форму. При которой деньги, конечно, осваиваются – но вот вместо реального вклада в экономику, «питающего» множество людей, они превращаются в банковские активы ограниченного числа лиц. А «заказчикам» демонстрируется множество красивых программ, отпечатанных материалов, презентаций, роликов и т.д. Именно это, к примеру, случилось со знаменитой программой СОИ, ставшей первый опытом подобного «виртуального строительства» на государственном уровне. (В ее «защиту» можно сказать, что ожидать ядерного удара от горбачевского СССР мог только человек, вообще не имеющий представления о предмете.) Но, разумеется, не последним…
Впрочем, для экономики это значило одно: «халявы» больше не будет. Т.е., если раньше требовалось реальное производство высокотехнологичной продукции, то теперь все переходило на уровень финансово-«презентационных» махинаций, к которым допущены могли быть лишь «избранные». (Ведь понятно, если вообще ничего делать не надо, только деньги получать – то уровень конкуренции будет запредельный.) Тем же, кому в данную группу войти не повезло – а это не только, и не столько отдельные фирмы, сколько весь производственный сектор – приходилось довольствоваться пресловутым «массовым рынком». Причем, следует учесть, что этот самый рынок давно уже был насыщен до предела – в период «большого рывка» (1950-1970 годы), как уже говорилось, он получил, пусть и не в первую очередь, огромное число «новых технологий», начиная с реактивных двигателей и заканчивая производством пластмасс. Получил практически бесплатно – за все заплатило «государство». Это позволило заполнить все существовавшие ниши, в том числе и такие, которые, на первый взгляд, с ВПК не пересекались – вроде производства продуктов питания. Однако теперь именно этот рынок должен был «кормить» общество.
* * *
Именно с этого и начала создаваться пресловутая «идеология потребительства». На самом деле, создание идеи «непрерывного потребления», конечно, не нова – она берет свое начало еще в пресловутом «кейнсианстве», самом по себе бывшем реакцией на нарастающее давление социализма. (Когда расстреливать рабочие возмущения стало, почему-то, «не комильфо», да и ждать, пока все безработные «естественным образом» перемрут, тоже — а выходить из Великой Депрессии как-то надо было.) Впрочем, как уже сказано было, «поднялась» она на пике поднятия доходов в послевоенное время. С другой стороны, быстрый технологический рост в указанный период создал и свой «специфический» механизм потребления благ: «моральное устаревание» товаров. Сейчас его пытаются объяснить неким «секретным сговором» производителей – дескать, они, путем массированной рекламной компании смогли убедить потребителей менять еще «работоспособные», но «устаревшие» вещи на новые. В реальности, впрочем, было гораздо проще: с одной стороны, как уже говорилось, на общество пролился «золотой дождь» государственных денег. С другой – технологии реально менялись так быстро, что новые изделия имели очевидные преимущества перед старыми, пересиливающими затраты на их приобретение.
Скажем, замена ламповой техники на транзисторную не только значила уменьшение затрат на электроэнергию и снижение занимаемого места с весом, но и ликвидацию неизбежной для ламповой техники затрат на «профилактическое обслуживание». Новые автомобили отличались лучшей управляемостью и экономностью, а новая одежда, как не смешно это звучит, очень часто была просто удобнее старой (достаточно сравнить джинсы и кроссовки с традиционным «английским костюмом»). Но если говорить о моде, то еще важнее было изменение самих общественных отношений, тоже происходящих по указанным выше причинам – к примеру, растущий уровень эмансипации женщин, ликвидацию расовой сегрегации, увеличение мобильности молодежи и т.д. Т.е., то, что многим казалось в то время блажью, на самом деле являлось следствием глубинных общественных процессов – и «миниюбки» вместе с джинсами в реальности вызывались не столько «креативом» дизайнеров, сколько упомянутой уже влиянием «советской Тени». (Разумеется, речь идет о Западе – в СССР работали несколько иные механизмы, противоположные указанным – и то, что «там» было проявлением свободы, «тут» означало дорогу к рабству. Диалектика, однако!)
Правда, в указанной особенности технического и иного прогресса была спрятана и серьезная опасность. А именно – так как становилось понятным, что пользоваться новыми вещами будут ограниченное время, не было смысла делать их долговечными. Была и еще одно важное следствие, ведущее – как не смешно звучит – к тому же. А именно – инженеры научились работать со сроками эксплуатации. Нет, конечно, и раньше этот момент учитывался, но, все-таки, основной расчет шел на максимизацию времени работы. Однако ракетно-космическая и авиационная гонка требовала выжимать максимум возможностей (скорости, мощности, экономичности и т.д.) из создаваемых изделий – и зачастую, за счет указанного параметра. Скажем, всем известно, что ракетные двигатели могут работать лишь относительно небольшое время – что поделаешь, плата за чудовищную тягу. Однако то же самое можно сказать и про множество иных областей техники – времени эксплуатации должно быть достаточно, чтобы «изделие» выполнило задачу, не больше того. Для решения подобных задач – оптимизации требований, затрат и возможностей – и был создан особый «корпус» приемов и знаний, позволяющий создать изделие, способное гарантированно отработать заданное время.
Учитывая уже упомянутую «конвергенцию» военного и гражданского производства, неудивительно, что подобные методы «пришли» и в «мирную жизнь». Это привело к естественному сокращению «ожидаемого времени жизни» с потенциальной «бесконечности» до некоего ограниченного периода. Разумеется, никто открыто не требовал – «выпускайте одноразовые вещи», никто не принимал соответствующего решения и не планировал, как «завалить рынок» дешевым дерьмом. Точнее, завалить рынок планировали – но, по традиции качественной продукцией. Еще точнее – все это было актуально до тех пор, пока перед бизнесом не встал признак грядущего кризиса. Точнее – Кризис, намного превосходившего то, что приходилось испытывать ранее, и сравнимого только, наверное, с Великой Депрессией. А что, собственно, можно было ожидать от ситуации, когда стало понятным, что казавшаяся неограниченной «бочка» государственных программ, «обмелела» (точнее, перешла к ограниченной группе «сосателей»). А на смену этому пришел переполненный за последние «сытые десятилетия» рынок, да еще и «заточенный» под непрерывный технологический рост.
* * *
Что им оставалось делать? Только одно – стараться взять свое за счет «универсального рецепта» экономической конкуренции. За счет снижения цены. Нет, конечно, никто не говорил «некачественные товары», никто даже не заикался относительно снижения надежности, не говоря уж об ухудшении потребительских качеств. Просто было применение ставших уже привычными приемов оптимизации к «требованию заказчика» — т.е., рынка. (А не конкретных покупателей, с которыми, как известно, современные производители просто не сталкиваются.) Именно во время решения этой задачи и был выработан тот самый конструкт «потребительского общества», что неожиданно стал в настоящее время одним из самых главных «зол».
http://anlazz.livejournal.com/140556.html
Говоря о «потребительском обществе», прежде всего, следует выбраться из «лингвистической ловушки», создаваемой данным понятием – а именно, из убеждения, что основным смыслом тут является «потребление». На самом деле, как раз потребление в данном случае оказывается далеко вторичным. Реальной же основой его выступает – как уже не один раз говорилось – продажа. Впрочем, как так же не раз уже повторялось, этим «потребительское общество» не отличается от любого другого варианта капитализма (и не только). Более того, даже технология «активных продаж» была разработана очень давно: можно вспомнить пресловутых ярмарочных зазывал, да и вообще, всевозможных бродячих торговцев, хватающих покупателей за рукав. Чем не прообраз «агрессивного маркетинга». Поэтому вовсе не данная особенность может рассматриваться, как отличительная для «потребительского общества».
Самый главный его признак – это ликвидация для товаров потребительской стоимости. Т.е., как раз тех качеств, ради которых эти самые товары, как правило, и покупают. Это утверждение может показаться противоречивым: дескать, зачем же тогда их покупать, если они не имеют никакого смысла. Ведь над покупателем никто не стоит с автоматом, не загоняет их дубинками в супермаркеты и торговые центры. Однако не будет торопиться – о сути данного противоречия будет сказано несколько позднее. Пока же можно заметить, что переход товаров из разновидности неких полезных в жизни вещей в разновидность «чистого» объекта продажи еще не дошел до своего логического конца. И, судя по всему, не дойдет, хотя даже сейчас есть сущности, к примеру, т.н. «информационный контент», которые выглядят очень близко к данному идеалу. Однако логика общественного развития диктует совершенно иной путь, который сейчас становится все очевиднее. Но о нем так же будет сказано позднее.
Пока же стоит напомнить, что начался же данный процесс – как уже говорилось в прошлой части – с того момента, как большая часть бизнеса оказалась один на один с «типовой» особенностью капиталистического общества – падением нормы прибыли. Проблема состояла в том, что этот самый бизнес до данного момента существовал в достаточно специфичных условиях «советского мира», т.е., мира, основанного на влиянии «тени СССР». Это, в свою очередь, вело к аномальному развитию этого самого бизнеса – намного выше того уровня, который вообще «разрешен» для общества капиталистического типа. Это значило, что исчезновение указанной «тени» — а это произошло еще до «официального» распада Советской страны – неизбежно вело к тому, что перед капиталистами замаячила угроза разорения. Ирония судьбы, а точнее, суровая диалектика бытия: практически весь «высокотехнологичных сектор», а вместе с ним и большая часть низкотехнологичного, включая сферу услуг, могла существовать лишь потому, что был реальный враг, с которым надо было бороться. А значит – надо было вкладывать капиталы в производство, «искусственно» создавая новые рынки, что и позволяло существовать достаточно эффективному экономическому пространству.
* * *
Помните, как в прошлых частях говорилось, что 99% затрат в классовом обществе идет на конкурентную борьбу? Так вот в случае «советской тени» западный мир смог несколько снизить эти затраты, обретя «консенсус» в виде борьбы с «империей зла». Именно за этот счет и был создан тот «высокотехнологический рай», что смог стать столь привлекательным для позднесоветских людей. Впрочем, тут мы несколько отвлеклись, поэтому вернемся к нашим «баранам» — к причинам возникновения «потребительского общества». А для этого следует сказать, что в имеющейся ситуации пойти «традиционным» путем и быстро «ужать» расходы оказалось невозможныым– из-за инерции общественного устройства, не позволяющей быстро «откатить» от социального государства назад к классическому капитализму –этот самый бизнес пошел по совершенно естественному пути ухудшения производимой продукции. Собственно, этот путь был актуален и в прошлом – к примеру, тот же Маркс описывает производимую в его время «порчу» тканей или продуктов питания. Однако в его времена он находился в «тени» более эффективного способа – повышения уровня эксплуатации.
В послевоенное же время, когда и резкое снижение платы рабочим (и зарплат, и социальных выплат), и не менее традиционны вариант «силового передела» рынков, оказывались невозможными, именно «порча товара» стала основным способом реализации попытки выбраться из существующего кризиса. Все упрощалось еще и тем, что изначально снижение потребительских качеств товаров было, по сути, незаметным: скажем, та же бытовая техника 1990 годов мало чем отличается по исполнению от того, что было лет на десять раньше. Возможно, чуть больше пластмассы, чуть меньше железа, чуть сильнее выражены «маркетинговые» качества. Правда, уже тогда появлялись «молодые производители», которые пытались утвердиться в этом мире жесткой конкуренции за счет указанного пути. Как говориться, превзойти своих «учителей» рыночной игры. Бизнесмены Китая, Тайваня, Индонезии, Малайзии и т.д., вплоть до Турции – пытались выйти на рынок, ухватив появившийся тренд. Не сказать, что многим это удалось – однако тот же Китай, в целом, смог успешно реализовать данную стратегию.(Да и Тайвань тоже.)
Самое смешное тут, наверное, то, что большинство «экспертов» тогда реально считали продажи «плохих но дешевых» товаров «маргинальной стратегией», не видя, что она, напротив, стала мэйнстримом. Впрочем, и сегодня большинство их продолжает делать вид, будто с 1970 годов ничего не изменилось. Однако единственная разница между «молодыми» и «старыми» капиталистами тут состояла только в том, что для «молодых» принятие эффективной стратегии было вопросом выживания, а «старые» еще долго могли позволить себе использовать накопленный «жирок». (Т.е., продолжать выпускать «качественную» продукцию, основываясь на завоеванных ранее рынках.) Однако рано или поздно, но эти «запасы прошлого» должны были закончится. Так и произошло. Причем, интересно, что даже тут самой первой областью, где начался «наезд» на качество оказалась т.н. «IT» — т.е., производство компьютеров и программного обеспечения. (О «качестве программ» вообще говорить смешно – что сейчас, что тогда. О «чудной стабильности» Windows-95, наверное, все помнят – но тогда она воспринималась адекватной существующему положению. Впрочем, сейчас ситуация не лучше – за счет колоссальных аппаратных затрат работоспособность программ удалось чуть улучшить, но не более того.) Именно тут окончательно оформился тот принцип, который сейчас может рассматриваться, как базовый для любых областей: «Не важно, что ты продал. Главное – что продал».
Собственно, так было и ранее – однако первоначально к капитализму примешивалось значительное количество подсистем феодального общества, вроде остатков цеховых правил и т.п. вещей. (Да и основным способом снижения издержек было увеличение уровня эксплуатации, сдерживаемое только рабочим движением.) Что же касается «аномального рынка» послевоенного времени, то в нем «нерыночные» факторы играли еще большую роль – что вело к тому, что качество продукции поддерживалось на довольно высоком уровне. (И, опять-таки, высокие требования «основных заказчиков», т.е. ВПК, «перекладывались» и на все остальное.) С ликвидацией этого положения ничего больше не могло помешать «перегретому» капитализму показать свою «истинную сущность». И началось! За два последующих десятилетия, наверное, не осталось ни одной области, свободной от него. Не важно, покупаешь ли ты мороженное, брюки, телефон или автомобиль – единственно важным актом в этом действии выступает момент покупки. Все то, что будет «потом» не важно – ни продавцу, ни, как может показаться, покупателю. (Разумеется, стоит учитывать, что пока еще сохраняется ряд представлений от периода «высокого качества» послевоенного времени, но чем дальше – тем меньше.)
* * *
Но возникает закономерный вопрос: если с продавцами все понятно, то какая выгода от этого всего покупателю? Неужели ему не нужна действительно функциональная вещь вместо того «говна в красивой обертке», которое все чаще предлагается? Впрочем, ответ на него прост: может быть, и нужна, но вот взять эту не неоткуда. Ведь, как уже сказано выше, ухудшение, а затем – вообще «исчезновение» потребительских качеств – это необходимое требование для того, чтобы оставаться на рынке. А значит, те, кто остается «верен традиции», теряет капитал – главный аргумент конкурентной борьбы. (На самом деле, в «абсолютном» значении сейчас теряют его все – если, конечно, рассматривать капитал не в условных долларов, а как возможность реализации «отложенного труда». Но этот момент, конечно, требует отдельного рассмотрения.) Поэтому в условиях агрессивного маркетинга (а другого в указанных условиях быть не может) он очень быстро «выбывает из игры». Поэтому даже сознательное решение сохранить прежнюю модель хоть в каких-то нишах оказывается невозможным – поскольку ведет к «непроизводительной» трате капитала и выпадению из рынка. Собственно, единственное отличие современного «лакшери» рынка от рынка «массового» все больше сводится к единственному факторы – цене.
В общем, что никакой «злой воли», никакого «всемирного заговора» — а просто, как не раз уже отмечалось, «нормальная» логика рынка, логика жесткой конкурентной борьбы в условиях «перегретого мира» (т.е., мира, имеющего уровень развития выше, нежели возможно при существующем социально-экономическом устройстве). Если бы возможно было бы получение новых рынков – скажем, путем «открытия» новых «технологических пучков» (т.е., путей развития технологий), то, скорее всего, все силы были брошены именно сюда. Но технологий нет, из «кремниевого процесса» (берущего начало в 1950 годах) уже много не выжмешь, а то, что предлагается как «технологии будущего», в большинстве своем представляют или явную «обманку» (наноассемблеры), либо частные случаи существующих методов (3Д-принтеры), либо никак не реализуемые проекты (практически все, чем занимается Элон Маск). Что же касается «физического» наличия новых рынков, тот тут все еще хуже: Земля, как известно, планета небольшая, и областей на ней, еще не включенных в систему капиталистического хозяйства, давно не осталось. Более того – на ней даже наличие неразведанных крупных запасов полезных ископаемых, таких, что могли бы повлиять на мировой рынок – маловероятно.
В итоге существующему пути не остается никакой альтернативы. Впрочем, как уже говорилось выше, есть еще одна неиспользованная до сих пор возможность – а именно, уменьшение уровня социальных благ. Т.е., возврат на тот самый «первый путь», который прервался после Первой Мировой войны. На путь абсолютного обнищания трудящихся. Причем, следует понимать, что, в отличие от «прошлого раза», это обнищание коснется, прежде всего, населения самых «передовых» стран – потому, что для Третьего Мира «обнищать» уже некого. Правда, так же как и в прошлом веке, помимо этого «варианта» может вполне актуальным стать и его конкурент – с идеей «силового передела» рынка. Т.е., Мировая война. На самом деле, все уверения о том, что «современный мир не такой, как сто лет назад», что «глобализация давно сделала национальные государства фикцией», и, в общем, что «войны не будет» имеют ровно такой же смысл, что и тогда. Напомню, что еще в 191о году вышла ставшая бестселлером книга Нормана Энжела «Великая иллюзия», аргументированно доказывающая, что современная экономика не позволит начаться серьезной войне…
* * *
Впрочем, тут нет смысла рассматривать данную тему. Можно только указать на то, что как раз в это время (конец XIX — начало XX века) происходил коренной поворот от политики фритрейдерства к протекционизму. Аналог данного процесса очень хорошо виден и сейчас. Но обо всем этом надо говорить отдельно. В рамках же выбранной темы самым важным для нас является понимание того факта, что реальное влияние на нашу жизнь оказывают вовсе не те факторы, которые кажутся значимыми на первый взгляд. К примеру, если рассматривать «потребительское общества», то первичными оказывается вовсе не «психология», на которую, как правило, принято «вешать» все связанные с данным обществом проблемы. И даже не пресловутые «технологии активных продаж», якобы позволяющие продавать населению откровенное дерьмо. И уж конечно, не таинственный план «финансового капитала» (о рептилоидах, так уж и быть, умолчу) по всеобщему закабалению населения путем его погружения в глубокую кредитную яму. (О кредитах, впрочем, надо говорить отдельно, тут же можно отметить только то, что они прекрасно существовали еще в позапрошлом веке. И в качестве «инструмента для бизнеса», и в качестве того, что можно назвать «потребительским кредитованием». Причем, в последнем случае они играли ровно ту же роль, что и сейчас. Но это, разумеется, тема отдельного разговора.)
А, в целом, надо понять, что все существующие проблемы современного мира берут свое начало именно в существующем капиталистическом базисе. Именно он и провоцирует все беды нынешнего человека – от нарастающего вала войн (в будущем неизбежно выливающихся в новую Мировую войну) до нарастающего вала «порчи товаров». Поэтому именно в преодолении данного базиса, а вовсе не в бессмысленной борьбе с его «внешними проявлениями» и лежит их преодоление. Будет основа капитализма – конкуренция (не пишу «свободная», ибо это прилагательное тут лишнее – «коррупционная составляющая» в борьбе крупных капиталов существовала с самого начала) частных хозяев – подавлена, или, хотя бы, «придавлена», как это случилось в XX веке – будет и улучшение жизни человека. Не случится этого – ничего уже человеку не поможет. Впрочем, как уже не раз говорилось, (само)уничтожение подобного социального устройства – его системное свойство (как и любого варианта классового общества). Так что, volens nolens, а решаться данная проблема будет. Вопрос только, как и когда. Но это, разумеется, требует отдельного разговора…
http://anlazz.livejournal.com/141111.html
«Эффект Титаника»
Одной из новостей этой недели стали неожиданные проблемы с аккумуляторными батареями нового смартфона Samsung Galaxy Note 7. Эти батареи неожиданно выявили неприятную способность возгораться в самый неожиданный момент. Данное свойство не только привело к тому, что фирма вынуждена была заменять «пожароопасные» аппараты на более дешевые модели Samsung Galaxy S7 с компенсацией разницы в цене, но и «опустило» капитализацию компании на рекордные 8%, приведя к потере в 20 млрд. $. Более того, подобная неприятность практически гарантирует для фирмы и дальнейшие потери в десятки миллиардов $, связанные с гарантированным отказом покупателей приобретать новые телефоны.
Основной причиной данных неприятных инцидентов, судя по всему, является слишком высока плотность упаковки ячеек в батарее смартфона. В результате чего, определенные колебания технологического процесса могут приводить к снижению стойкости данных батарей перед механическими повреждениями. А уж последние, как известно, гарантированно ведут к превращению устройства коммуникации в дорогостоящий фейерверк. Что поделаешь – это неизбежная плата за высокую «концентрацию энергии» в ограниченном объеме. «Искусственному» возжиганию телефонных аккумуляторов посвящено немало роликов в Интернете, однако до недавнего времени спонтанные возгорания были достаточно редкими. Ведь, собственно, понятно, что эксплуатироваться данные устройства должны в самых жестких условиях – а значит, инженеры должны блокировать малейшие попытки выхода аккумулятора в нештатный режим. К примеру, именно поэтому большая часть батарей содержит в себе встроенные контроллеры, предупреждающие опасные ситуации, вроде перезаряда или короткого замыкания. Это, замечу, в дополнение к «внешним» ограничителям.
Однако в случае с новым Самсунгом это не помогло. Причины случившегося пока не объявлены, однако уже сейчас ясно, что связаны они с крайне высокой степенью упаковки ячеек батареи. Дело в том, что современная «гонка смартфонов» неизбежно ведет к требованию появления все более и более «емких» и одновременно, тонких источников питания. Однако, поскольку основной принцип – литий-ионный аккумулятор – является неизменным уже более десяти лет (для электронных устройств), то достичь указанного можно только повышая плотность ячеек и уменьшая толщину изоляторов. Разумеется, речь идет не о «тупом» уменьшении, а о работе с новыми материалами, с совершенствованием конструкций – но смысл остается тот же самый. А именно – размеры падают, и соответственно, растет критичность разного рода сбоев и отклонений в технологии. До определенного времени, как можно увидеть, это было некритичным – но вот в случае с новым телефоном неожиданно дало свои плоды…
* * *
Собственно, эта история может одновременно рассматриваться, как достижение неожиданного барьера на пути развития «гаджетов». И одновременно – как проявление указанных в прошлых темах законов развития конкурентного рынка. А именно – пресловутой «порчи товаров», причем порчи абсолютно несознательной, происходящей исключительно от необходимости лидера сохранять свое место на рынке. Данный эффект можно назвать «эффектом Титаника», поскольку судьба этого воспетого Камероном лайнера, как нельзя лучше характеризует данную особенность. А именно – «Титаник» погиб потому, что он должен был быть лучшим. Точнее, потому, что он (точнее, строящееся «семейство» однотипных лайнеров) должен был стать лучшим в экономическом плане – помочь компании «White Star Line» захватить рынок трансатлантических перевозок, выбив с него знаменитую «Кунард лайн».
Именно поэтому корабли «затачивались» именно под данную задачу, что определило все его достоинства и недостатки (ставшие для «Титаника» фатальными). Повышенное водоизмещение означало снижение стоимости одного «пассажироместа», а вызывающая роскошь салонов первого класса значила привлекательность для богатых пассажиров, и, как следствие, хорошую рекламу. При этом наличие лишнего груза в виде дополнительных шлюпок, как можно понять, не приветствовалось. Для решения задач безопасности предлагался иной путь – создание «непотопляемого» корабля за счет разделения его на водонепроницаемые перегородки. Это решение давно уже применялось для боевых судов – но для пассажирского лайнера было новационным. (То, что «мирная» пробоина может затронуть несколько отсеков, в отличие от типичного повреждения боевым снарядом, тогда не рассматривалось.) Впрочем, указанных 20 шлюпок должно был гарантированно хватить на эвакуацию пассажиров первого и второго классов – т.е., тех людей, кто при выборе корабля принимает к рассмотрению какие-то условия. Для тех, кто плыл в «трюме», единственным критерием была цена – и, соответственно, наличие или отсутствие средств спасения на их выбор не влияло…
Подобный «набор» параметров и должен был дать «White Star Line» все коммерческие преимущества. Однако вместо этого привел к катастрофе. Гибель «Титаника» стала трагедией именно потому, что лайнер был «самый-самый». Самый большой, самый роскошный, самый быстрый (последнее, впрочем, доказать не удалось – рейс не был пройден). Именно поэтому экипаж не сумел отвернуть судно от замеченного на горизонте айсберга. (Да, случилось это ночью, что сокращало время до столкновения – но это не мешало иным судам, плавающим в том же районе. Критичным оказалось именно сочетание массы и скорости, дающей огромную инерцию.) И именно это привело к многочисленным жертвам – из-за огромности лайнера, и уже упомянутого недостатка шлюпок (чью «долю в водоизмещении» пустили на рестораны и прогулочные палубы для «господ»). И поэтому тот факт, что данное плавание оказалось переломным в истории «White Star Line», открыв для нее путь к банкротству и поглощению «Cunard Line».
Впрочем, еще более важным является то, что катастрофа заставила пересмотреть привычные правила безопасности на море в сторону их ужесточения. Кроме того, были приняты меры по контролю ледовой обстановки в регионе, об движении малым ходом в зоне ледовой активности и о необходимости круглосуточного прослушивания радиоэфира (в случае с «Титаником» на плывшем рядом с ним пароходе «Калифорниэн» радист был один, и он спал в момент подачи сигнала бедствия). Все это определенно увеличивало траты судовладельцев и уменьшало их прибыль – и одновременно, позволяло хоть чуть-чуть снизить уровень конкуренции, хоть как-то обратить внимание на безопасность пассажиров, а не на прибыль.
* * *
Указанный пример хорошо показывает, что стоит за, якобы направленными на удовлетворение потребностей человека, «чудесами» рыночной экономики. Что реально все направлено только на одно – на «раскрутку» покупателя. И если, как в данном случае, роскошь интерьеров играет большую роль, нежели количество шлюпок, то роскошь интерьеров всегда будет в приоритете – если только число шлюпок не «продавить» административным путем. (Тут еще можно рассмотреть реальную «спасательную возможность» шлюпок вместе с их шлюпбалками, которая отнюдь не равна 100%, но это будет слишком уж глубокое погружение в тему.) Так же интересно тут то, что в случае с «Титаником» хорошо видна реальная роль «технической информации» в реальном мире. А именно – то, что пресловутая «уникальная система безопасности», широко разрекламированная в прессе, и сделавшая корабль «непотопляемым» в среде тогдашних «технофриков», в реальности оказалась полностью «декоративной». Впоследствии даже поднимался вопрос о том, что если бы указанной системы – разделения корпуса судна «водонепроницаемыми переборками» — не было, то корабль если бы не дошел своим ходом до берега, то, по крайней мере, продержался бы на плаву еще несколько часов. Дело в том, что именно указанная система создала тот самый опасный дифферент на нос, разломивший, в конце концов, судно надвое.
Впрочем, это достаточно спорный вопрос, гораздо важнее то, что указанное деление судна на «изолированные отсеки» было, по сути, непродуманным – закрывавшим лишь подводную часть, что явно было недостаточно в случае серьезного повреждения. Впрочем, сделать переборки выше не позволяло требование комфортности судна – это привело бы к разделению пассажирских палуб, что полностью ломало бы «логистику» погрузки и разгрузки пассажиров. Данное требование, собственно, выглядит абсолютно логично – поскольку каждое судно есть компромисс между многими противоречивыми требованиями, и подчинять их всех идее абсолютной безопасности для коммерческого проекта невозможно. Но говорить в подобном случае о некой «непотопляемости» было бы смешно — однако именно это и было сделано. Получается, что указанная «система безопасности» играла в случае с «Титаником» именно рекламную роль: это была всего лишь еще одна «фишка» проекта, равноценная с отделкой парадной лестницы корабля.
Но ведь то же самое мы можем сказать про «техническую информацию» большинства производимых сейчас товаров. Все эти мегабайты, мегагерцы, число ядер, мощность двигателя, время разгона до 100 км/ч и т.п. вещи, в реальности означает не большее стремление производителя к удовлетворению потребностей граждан, нежели пресловутое создание образов «уникального», «инновационного», «дерзкого», «сексуального» и т.п. продукта. По сути, это разные грани одного и того же стремления – стремления продать, только «спрятанные» в якобы объективную упаковку. В реальности же человек, выбирающий тот же смартфон по числу ядер и количеству мегагерц, поступает не намного рациональнее, нежели тот, что берет его потому, что «в рекламе его держит крутой чувак». Реальные же технические характеристики достать крайне тяжело – не потому даже, что производители держат их в секрете. А потому, что они просто не видят смысла в выкладывании данной информации – поскольку она ни грамма не поможет продажам. Заниматься же тем, что не приносит прибыли, в современном обществе просто смерти подобно. (Я в свое время столкнулся с этим, когда хотел узнать максимальную дальность действия тех же сотовых телефонов. Было это тогда, когда сотовое покрытие было неполным, и часто нужно было звонить из удаленных районов. Так вот, найти спецификацию по максимальной мощности -понятно, что для GSM она переменная, но максимум все равно есть – или по чувствительности приемника, по коэффициенту усиления антенны и т.д., оказалось невозможным. Вот наличие тех или иных «прибамбасов» — пожалуйста, есть на каждом сайте. А все остальное – просто не нужно.)
* * *
Впрочем, это будет уже уход от заданной темы. Главное, что показывает «Титаник» — это то, что вся эта «технологическая гонка» или иной пример якобы развития потребительских качеств товаров – это, в большей степени, миф. Фикция, скрывающая главное направление, по которому идет развитие производства – а именно, направление максимального изъятия потребительских денег из их кошельков. А значит, за яркой «оберткой» невероятной роскоши и непревзойденной безопасности может скрываться достаточно «серая» и неприглядная действительность. Которая рано или поздно, но все равно проявит себя – и не важно, эпической катастрофой среди айсбергов или банально взрывающейся в кармане батареей. Или еще более банально – когда вместо действительно нужной в жизни вещи потребитель неожиданно обнаруживает себя владельцем дорогой, сложной в применении (хрупкой, требующей дорогого «дилерского» обслуживания) и, самое главное, плохо исполняющей свои реальные функции, «конструкции». За которую еще и должен кучу денег банку…
Не знаю, вспоминали ли пассажиры «Титаника», барахтающиеся в ледяной воде, тот момент, с какой гордостью они покупали билет на это «чудо прогресса». Скорее всего, нет – в подобной ситуации человек обращается к совершенно иным темам. Однако интереснее всего то, насколько повлияла эта катастрофа на наполняемость трансатлантических линий. Скорее всего, если это влияние и было, то минимальным. Причина одна: поскольку иных способов пересечь Атлантический океан в то время, понятное дело, не было. Да и когда они появились – после создания межконтинентальной авиации – безопасность их оставляла желать лучшего. Не говоря уж о разнице в цене. Поэтому неудивительно, что пассажирам приходилось довольствоваться тем, что дают. (Еще более интересным тут выглядит отказ от трансатлантических линий после «нефтяного кризиса» 1973 года – особенно то, что, несмотря на последующее удешевление нефти, они так и не была возобновлены. Однако это, понятное дело, требует отдельного рассмотрения.)
Такова же судьба потребителей и во всех остальных областях. При внимательном рассмотрении, иллюзия необъятного выбора, даруемого капиталистической экономикой, очень быстро развеивается – и оказывается, что в реальности человек просто обречен покупать лишь то, что желают продавать производители. Никакой реальной «свободы потреблять» он не имеет. Но именно поэтому он и не может воспринимать данную ситуацию, как нечто неприятное для себя –так как не видит альтернативы, будучи вовлеченным в мировую систему капиталистического хозяйства. Поэтому он продолжает участвовать в навязанной им игре, считая, что это, гипотетически, может улучшить его положение. Типа: купил «айфон» или «галакси» — значит можешь организовывать лучше свои коммуникации, приобрел новую «тойоту» или «форд» — значит, сможешь обрести свободу передвижения. Хотя в реальности все приобретения тут призрачны – а потери, в виде необходимости больше работать, в том числе и на выплату процентов по кредиту.
Впрочем, при отсутствии альтернатив все это работает. До тех пор, пока «Титаник» не напорется на айсберг. На самом деле, указанная выше проблема с батареей Самсунга – это еще даже не «цветочки», это так, только что выброшенные бутоны. А точнее, даже не бутоны, а лишь их наметки. «Цветочки» и обязательные «ягодки» будут позднее. Но будут неизбежно…
http://anlazz.livejournal.com/141496.html
